И он пришел, да. Будто чувствовал, что так нужно.

Вошел почти не слышно, положил связку ключей на высокую тумбу (ключи тоже принадлежали категории «бутафории», как та ручка на столе в кабинете – Великий и Ужасный мог просто по желанию открыть любую дверь) и неспешно сменил серебристую форму на вполне обычные синие джинсы и голубую рубаху. Я до сих пор обожала эти метаморфозы, казавшиеся мне самым настоящим чудом. И не нужно рубить романтику объяснениями про материю…

– Привет.

Он умел гладить словами.

– Привет.

Я улыбнулась.

– Чем занимаешься?

Ответ «сижу в кресле» здесь не подошел бы. Понятное дело, он про «о чем думаешь?»

– О блюдах собственного мира.

Приподнятые брови, веселье в глаза – мол, действительно?

– Соскучилась по родной кухне?

– Да не то чтобы…

А дальше поцелуй. Мягкий, «обычный», приветствующий свою женщину, но из-за него я чуть не растеряла весь мыслительный багаж, который копила за день. И тут же захотелось в постель, потому что плевать на непонятных девчонок из агентства «Счастливая судьба», плевать на Антонио, который недавно задал мне провокационный вопрос: «А что едят у вас на Земле?» Рядом человек, в которого хочется зарыться и обнимать до потери сознания. Но я научилась сдерживаться, иначе постель стала бы единственным моим пристанищем на ближайшие сто лет.

Потому я только разочарованно выдохнула, когда поцелуй прервался, чем вызвала на Дрейковом лице улыбку. Собственно, он хотел туда же, куда и я, но понимал, что вечера, когда можно просто пообщаться и рассказать, как прошел день, не менее ценны, чем жаркие ночи.

– Тогда почему? – продолжил предыдущую тему.

– Потому что Антонио. Недавно он задал мне вопрос, какие продукты мы используем, сколько и какого вида специи кладем, и не могла ли бы я что-либо принести ему на пробу? Вот теперь думаю, то ли Оливье его накормить, то ли Шубой, то ли куда-нибудь в Шри-Ланку сгонять за экзотикой, а то в России специи, по сравнению с его местной коллекцией, примитивные.

– Оливье – это салат из какого-то человека?

– Это салат, придуманный определенным человеком.

– И названный его именем?

– Точно.

– А шуба?

Я прыснула. Ну да, из названия можно подумать, что мы, похожие на хоровод из молей, давимся за столом сухим невкусным мехом.

– Шуба – это потому что много слоев. Как много слоев одежды на нас зимой.

– Ага. Ясно.

«Забавные у вас названия…»

Взгляд Дрейка смеялся. Спустя минуту, когда на столике между нами появились хрустальные бокалы и бутылка ароматного вина, мой любимый – расслабленный и довольный – сидел в соседнем кресле.

– Может просто взять его в «кулинарный тур»?

– В смысле, ко мне на планету?

– Точно. Пусть попробует все, до чего дотянется.

– Боюсь, это займет годы. К тому же, если об этом «туре» узнают остальные, то начнут проситься вместе с нами, и на работе мы появимся еще очень нескоро.

– Ну да, об этом я не подумал. Без них я готов прожить месяц-другой, а вот без тебя не хотел бы.

Конечно, «не подумал», шутник. Но скрытые во фразе слова «я тебя люблю», я очень хорошо расслышала и разомлела в блаженстве.

– А как твой день?

– Как обычно, – Дрейк ловко откупорил бутылку и разлил неожиданно светлое розоватое вино по бокалам, – тысяча дел. Но все решаемые. Ничего критичного.

И, отреагировав на мое удивлением, пояснил:

– Захотелось игристого. У этого фруктовый вкус.

Что ж, замечательно. Значит, вкус у наших поцелуев сегодня тоже будет фруктовым.

И не успела я погрузиться в мечтания о скором сближении, как практически громом среди ясного неба прозвучал вопрос, которого я ждала и, признаться, до сих пор страшилась.

– Познакомилась с Айрини?

Но ответить, хвала Смешарикам, получилось непринужденно.

– Ага.

– И какие впечатления?

– Ну… – Я какое-то время вращала вино в бокале отнюдь не для того, чтобы оно насытилось кислородом, а чтобы потянуть время. – Она умная, осмотрительная. И проницательная.

– Вот как?

Теперь взгляд Дрейка сместился по шкале от «Я просто любимый мужчина» в сторону «Я – Творец Уровней и должен обо всем знать».

– И это все?

– Мы не успели глубоко узнать друг друга. На это нужно время.

– Считаешь?

А за этим словом пятьсот оттенков глубины. Мол, действительно думаешь, что тебе стоит с ней возиться? Или лучше сразу доставить ее в Реактор и быстро со всем разобраться?

– Считаю. Давай я расскажу тебе о ней, когда узнаю. Похожу еще в Школу, присмотрюсь, пообщаюсь.

И по мне скользнул тяжелый проницательный взгляд-рентген – практически мимолетный, секундный, – но я его знала. И взгляд этот, если бы ни Фурии, однозначно зацепился бы за пережитый мной сегодня страх, как за гвоздь. А дальше расслабленный «расспрос» сменил бы статус на настойчивый «допрос». В общем, разговор ушел бы в неприятную сторону.

Но Дрейк отступил.

– Хорошо. Как скажешь.

Он умел идти на компромиссы. Или мне так казалось. Иногда я ловила себя на мысли о том, что он давным-давно все и обо всем знает. О том, что я скрываю или недоговариваю, о вмешательстве Фурий, о том, что произойдет завтра. И просто наслаждается текущим сценарием игры, потому что выбрал его прочувствовать и прожить. И только.

Вот и исчерпала на сегодня себя тема Айрини. Выходит, я больше боялась. Жаль только, что на данном этапе я едва представляла, как общаться с мисс Доннати дальше. С первой попытки не вышло, возможно, не выйдет и со второй. А потом Дрейк возобновит план про «сразу в Реактор». Ладно, не буду переживать раньше времени, жизнь покажет.

Какое-то время мы молча пили вино, смотрели на огонь в камине. Еще один парадокс этого особняка заключался в том, что камин, обычно потухший и тщательно вычищенный, – начинал полыхать, стоило хозяину появиться в доме. И я никогда, хоть и пыталась за этим уследить, не замечала момента, когда возникает пламя. Этот удивительный очаг будто смотрел на меня в ответ невинным взглядом и вопрошал: «Я же всегда горел, разве ты не видела?» В общем, с некоторыми вещами разбираться тщетно.

За окном уже давно стемнело. Октябрь студил холодными вечерами улицы Нордейла, а заодно и еще множество Уровней, о многих из которых я даже не слышала. И вспомнился вопрос, который я уже неоднократно хотела задать их создателю.

– Дрейк, а как они выглядят?

– Кто?